Галикарнасский мавзолей

Попробуйте провести несложный эксперимент: попросите первого встречного перечислить семь чудес света. Большинство сразу же назовут Египетские пирамиды, потом упомянут Висячие сады Семирамиды, Родосского колосса и храм Артемиды. Остальные три чуда вспомнят наверняка лишь самые эрудированные: Александрийский маяк, статуя Зевса Олимпийского и мавзолей в Галикарнасе. Из всех семи забывают именно Галикарнасский мавзолей. Если остальные шесть чудес поражают воображение, то при упоминании этого исторического памятника почему-то возникают ассоциации с приземистым зданием на Красной площади. Казалось бы, что примечательного может быть в усыпальнице? Однако мавзолей в Галикарнасе с полным основанием можно считать одним из величественных памятников любви, таким же, как Вавилонские сады или индийский Тадж-Махал.

Город Галикарнас в далеком прошлом являлся столицей маленького государства – Карии. Время пощадило его, он сохранился до сих пор, но теперь уже распложен на турецкой территории и называется Будрун. Известен он также и тем, что здесь родился отец истории – Геродот. Своего наивысшего расцвета Галикарнас достиг в 377-352 годах до нашей эры во время правления царя Мавсола. Это был талантливый дипломат, умевший прекрасно использовать наемный флот и армию. Он практически добился независимости своей маленькой страны от персидского владычества, и помимо этого захватил всю юго-восточную часть Малой Азии. По происхождению Мавсол был карийцем, но искренне восхищался греческой философией и греческим искусством, распространению которых весьма способствовал. Вот только был у карийского царя один недостаток, за который его кто просто не любил, а кто и открыто ненавидел. Летописцы тех времен зафиксировали в летописях: «Ни один из пастырей народа не умел глаже стричь свое стадо. В своих владениях Мавсол извлекал доходы из всего чего только возможно: он ввел налог на волосы и даже налог на погребение...».

Впрочем, в Карии жил все-таки один человек, любивший царя – его родная сестра и жена (нередкий обычай) – Артемиссия. Говорят, она питала к своему супругу любовь необыкновенную, не поддающуюся описанию, беспримерную в летописях мира. И когда в 350 году до нашей эры, процарствовав двадцать четыре года, Мавсол умер, горе Артемиссии не поддавалось описанию. Рассказывали, что в торжественной обстановке она приказала кремировать тело супруга, смешала пепел с истолчёнными в порошок благовониями, всыпала эту смесь в чашу с вином и выпила. Однако, это не более чем легенда. На самом деле Артемиссия по-другому доказала свою любовь. Несмотря на сложность положения маленькой Карии, окруженной врагами, ей удалось сохранить царство, воздвигнутое её мужем.

Сразу же после смерти Мавсола, жители Родоса, расположенного прямо напротив Геликарнаса, предвкушая легкую победу над государством, которым управляла женщина, напали на столицу Карии. Понимая, что сил её армии для военных действий недостаточно, Артемиссия прибегла к хитрости. Она приказала своему флоту спрятаться в тайной гавани, а остальным жителям занять крепостные стены. Когда родосцы пристали со своей военной флотилией к пристани, царица велела, чтобы их приветствовали с крепостных стен, обещая сдать город. Родосцы оставили свои корабли и вошли в Галикарнас. В это же время из тайной гавани появился флот Артемиссии и отрезал завоевателям путь к отступлению. Бежать захватчикам оказалось некуда, их окружили и перебили прямо на площади.

Столь легкая победа не удовлетворила Артемиссию и мстительная царица решила надолго отбить у родосцев желание воевать. Карийские воины и гребцы заняли родосские корабли и отправились на родину завоевателей. Жители острова, увидев свой флот, увенчанный лавровыми венками, решили, что это с победой возвращаются их сограждане, поэтому беспрепятственно позволили кораблям причалить. В тот же момент армия карийцев хлынула в город. Так карийская царица без труда захватила остров и в честь своей победы повелела соорудить на его главной площади памятник, изображавший, как она, Артемиссия, выжигает знак рабства на теле Родоса. Религиозные представления родосцев мешали им разрушить памятник (для них это было равносильно святотатству), поэтому чтобы скрыть свой позор, они обнесли скульптуру высокой стеной и приставили к ней стражу.

Верная своей стране и своему супругу Артемиссия пережила Мавсола всего на два года. Как пишут историки того времени: «Пока Артемиссия была жива, она жила в печали, и печаль свела её в могилу...». После смерти царицы благополучие Карии стало клониться к закату. Смута, дворцовые перевороты и отчаянная борьба за власть подорвали устои государства, которое долгое время зало лишь одну форму правления – тиранию.

Однако, мы несколько отклонились от темы нашего повествования.

Скорее всего, сооружение усыпальницы для Мавсола началось ещё при его жизни. Ведь для возведения столь массивного здания нужно немалое время. Проект гробницы разработали архитекторы Пифей и Сатир, придав зданию почти квадратную форму. Первый его этаж и был собственно усыпальницей царственной четы. Снаружи эту громадную погребальную камеру площадью в 5000 квадратных метров и высотой около двадцати метров выложили плитами белого мрамора, отесанными и отполированными на персидский манер. По верху первого этажа шёл фриз, богато украшенный резными изображениями. По словам Плиния над ними работали самые лучшие мастера того времени – Леохар, Бриаксид, Тимофей и Скопас (тот самый Скопас, который украшал второй храм Артемиды). Каждому из них для работы было выделено по одной стороне здания. Скопас работал над восточной стеной, на которой он изобразил битву эллинов с амазонками – «Амазономахию». Согласно античным описаниям, сюжетами других сторон мавзолея стали героические подвиги Тесея, состязания Пелопа и битва кентавров с лапифами.

На втором этаже, окруженном колоннадой, хранились жертвоприношения. Крышей же мавзолея служила 24-ступенчатая пирамида с вершиной увенчанной мраморной квадригой: в колеснице, запряженной четверкой лошадей, стояли статуи Мавсола и Артемиссии. Эту трехметровую скульптурную группу на вершине храма создал, согласно античным историкам, сам архитектор всего комплекса – Пифей. Правда, современные исследователи приписывают её авторство Бриаксису.

Впервые в греческом искусстве в одном здании объединились три знаменитых стиля. Нижний этаж поддерживался пятнадцатью дорическими колоннами, внутренние колонны верхнего этажа были коринфскими, внешние 36 колонн – ионическими. На втором этаже в промежутках между колоннами и по периферии гробницы располагались статуи львов и скачущих всадников. Авторы этих замечательных скульптур остались неизвестны.

Спустя двадцать лет после смерти Мавсола уже готовый и украшенный мавзолей осматривал Александр Македонский. Интересно, что этот человек за свою недолгую, но насыщенную жизнь успел осмотреть большую часть из семи классических чудес света.

Плиний утверждал, что мавзолей достигал в высоту ста двадцати пяти локтей, то есть шестидесяти метров. Другие античные авторы дают несколько большие или меньшие цифры. Построена же эта грандиозная гробница была столь прочно, что хоть и обветшала, простояла почти две тысячи лет. Даже землетрясение, разразившееся в XIII веке, не нанесло зданию существенного урона.

Мавзолей стоял в центре города и хорошо просматривался со стороны моря. И размерами и красотой он выгодно отличался от других храмов Геликарнаса – колоссального святилища Ареса, храмов Афродиты и Гермеса. Вскоре по всему античному миру стали строиться копии Геликарнасского мавзолея, а римляне с тех пор называли мавзолеями все крупные усыпальницы. Но, как и положено копиям, они были менее удачны и поэтому быстро забывались, не оставляя заметного следа в истории. Последнее пристанище Мавсола тоже могло быть забыто, если бы не события, произошедшие в 1522 году.

Итак, когда в упомянутый год султан Сулейман готовился к нападению на родосцев, великий магистр ордена иоаннитов ввиду предупреждения опасности послал нескольких рыцарей, чтобы привести в порядок укрепления и насколько возможно воспрепятствовать высадке неприятеля. Прибыв в Мезину (так именовался тогда Геликарнас), солдаты тут же принялись за укрепление замка. За неимением подходящих материалов они воспользовались мраморными плитами и глыбами, из которых состояла древняя полуразрушенная постройка вблизи гавани. Снимая глыбу за глыбой, они, спустя несколько дней добрались до какой-то пещеры, а проникнув внутрь, в свете факелов разглядели прекрасный четырехугольный зал, украшенный мраморными колоннами, карнизами, различными орнаментами и рельефами, изображавшими сцены сражений. Подивившись увиденному, рыцари, однако, воспользовались и этим материалом так же, как наружными глыбами. За этим залом обнаружился другой, меньшего размера, в который вела низенькая дверь. В нём оказался искусно выполненный надгробный памятник из белого мрамора. Вернувшись на следующий день, крестоносцы обнаружили памятник разрушенным, а могилу открытой. На земле повсюду валялись полуистлевшие кусочки золотой парчи и золотые пластинки. Вероятно пираты, сновавшие у побережья, ночью проникли в гробницу и разорили ее.

Эти рыцари-крестоносцы были последними людьми, видевшими уникальный архитектурный памятник древности. И они же сделали всё, чтобы от него ничего не осталось.

В середине XIX века путешественники по Малой Азии обращали внимание на то, что стены турецкой крепости Будрун, перестроенной из иоанитского замка святого Петра, сложены не столько из обычных каменных глыб, сколько из мрамора. Это неудивительно: остатки античных городов всегда служили строительным материалом сначала византийцам, затем арабам и туркам. Но уж очень красивы и необычны были мраморные плиты стен Будруна: неизвестный гений населил их барельефы неистовыми людьми и богами.

Когда слухи об этом дошли до английского посла в Турции, он приехал в Будрун и после длительных переговоров и множества взяток купил разрешение выломать из стен двенадцать плит и перевезти их в Британский музей. Английские ученые по сохранившимся античным описаниям догадались, что перед ними – части знаменитого фриза Скопаса – «Амазономахия».

Убедившись в том, что Геликарнасский мавзолей следует искать в Будруне, сэр Ньютон, хранитель Британского музея, поспешил туда. И сразу же, ступив на берег, он увидел двух мраморных львов, вставленных в стену крепости. Этих львов тоже когда-то позаимствовали крестоносцы для военного строительства. Ньютон не тратил времени даром. Он осмотрел всю крепость, отыскивая и определяя «ворованные» плиты и статуи. А пока рассматривалось его прошение об изъятии плит, приступил к поискам места, на котором мог стоять мавзолей. По логике он должен был находиться где-то недалеко от крепости, иначе иоаннитам не было бы смысла таскать оттуда плиты и глыбы.

За девять месяцев, проведенных в Будруне, Ньютон отыскал обломки мавзолея, а под слоем земли и мусора – ещё четыре плиты Скопаса. Из земли он извлёк также почти целую мраморную лошадиную голову метровой длины, с бронзовой позолоченной уздечкой и подвесками-украшениями. Голова эта оказалась деформированной. Ньютон сначала удивился этому факту – не похоже, чтобы античные мастера так грубо сработали украшение для столь величественного сооружения, но потом догадался, что лошади, запряженные в колесницу карийских монархов, стояли на шестидесятиметровой высоте. Этим-то и объяснялась несоразмерность: на лошадь следовало смотреть издали и снизу. И необычную форму их головам гениальные скульпторы придали преднамеренно, учитывая законы перспективы. Когда же раскопки подходили к концу, обнаружили самую главную находку – расколотые на множество частей двухметровые статуи Мавсола и Артемиссии, стоявшие некогда в колеснице на вершине мавзолея. Они-то и разрешили все сомнения.

--------------

По материалам И. Можейко и интернет-источников