Блог: Чудеса Света     Текущий раздел: Статьи

Храм Артемиды Эфесской

Из серии "Чудеса света" (впереди еще 70 статей!)


Возможно, память о третьем из семи чудес света – храме Артемиды Эфесской канула бы в глубь веков, если бы не Герострат. Имя этого грека, несмотря на приговор забвения, тем не менее, продолжают помнить, хотя случается и подзабывают, что же именно он сжег. Однако не только Герострат приложил руку к возвеличиванию этого архитектурного чуда. Храм Артемиды существовал на протяжении многих веков, неоднократно разрушался и вновь являлся миру в новом обличье. Именно поэтому многие историки путают сооружение, сожженное Геростратом с другим храмом Артемиды, красота и великолепие которого вошли в историю.

Эфес был наиболее крупным городом в Ионии, пожалуй, самой развитой и богатой области греческого мира. Храм Артемиды существовал в нем издавна, но тогда никто еще и не думал причислять его к чудесам света, ибо не мог он еще поразить своим великолепием. Выстроенный из дерева он неоднократно сгорал от пожаров, разрушался от ветхости или частых в этом районе землетрясений, но всегда отстраивался заново – не подобало Артемиде богине-покровительнице города оставаться без святилища. В VI веке до нашей эры жители Эфеса приняли решение не жалея ни средств ни времени выстроить для своей божественной покровительницы великолепное жилище, равного которому по красоте не было бы во всем мире. В проведенном специально для этого конкурсе победил проект знаменитого архитектора Харсифрона. Он предложил построить храм из мрамора и окружить его двумя рядами колонн. Такой замысел пришелся по нраву эфесцам, и строительство началось.

Но с самого начала работы стали наталкиваться на, казалось бы, непреодолимые преграды. Первой проблемой оказалось отсутствие поблизости мраморных каменоломен. Положение спасло буквально чудо. Никому не известный до тех пор пастух Пиксодор как-то пас стадо неподалеку от города и совершенно случайно заметил, как один из его баранов, резвясь, бодает скальный выступ ослепительной белизны. Пиксодор осмотрел камень и признал в нем дорогого сорта мрамор. Тогда он бросил стадо и поспешил со своей новостью в город. Ликующая толпа облачила пастуха в дорогие одежды и с триумфом пронесла по улицам Эфеса.

Вторая проблема заключалась в землетрясениях, которые часто случались в этой местности и наносили немалый урон постройкам. Вследствие этого, храм должен был быть настолько прочным, чтобы противостоять подземным толчкам. Херсифрон нашел весьма нестандартное решение. Он решил построить святилище не в самом городе, а в семи километрах от него, на болоте, поблизости от устья реки Каистры. Опытный в постройках подобного рода архитектор рассудил, что мягкая болотистая почва смягчит подземные удары. А чтобы под своей тяжестью огромное здание не погрузилось в землю, зодчий приказал вырыть глубокий котлован и заполнить его смесью древесного угля и шерсти – подушкой толщиной в несколько метров. Как станет ясно из дальнейшего повествования, свое назначение она оправдала.

Весьма проблематичной оказалась и доставка грузов на строительную площадку. Не каждая повозка могла проехать по топкой болотистой почве. А ведь мрамор приходилось доставлять с расстояния не ближе 12 километров. Немалого труда стоило подвезти к строящемуся храму многотонные мраморные колонны. Какие только повозки ни конструировали строители, но под огромной тяжестью груза они неумолимо увязали. Херсифрон нашел гениальное решение и в этом случае. В торцы стволов колонн он приказал вбить металлические стержни и на эти оси с обеих сторон насадить деревянные колеса такого размера, чтобы колонны оказались подвешенными между ними. В созданную конструкцию впрягли несколько десятков быков, и она послушно покатились за ними, без проблем достигнув места назначения.

Но и на этом препятствия не кончились. Несмотря на прилагаемые усилия, Херсифрону не удавалось установить каменную балку порога святилища. После множества бесплодных попыток он, дабы не прослыть бесчестным человеком, стал готовиться к самоубийству. Однако на следующее утро к нему прибежали взволнованные строители и сообщили, что за ночь балка невероятным образом самостоятельно опустилась в нужные пазы. Не иначе как сама Артемида вмешалась и исправила положение.

К сожалению, Херсифрон не дожил до завершения строительства храма. После его преждевременной кончины, функции главного архитектора перешли к его сыну Метагену. К тому моменту здание уже было возведено, а колонны установлены. Оставалось самое трудное – накрыть все сооружение крышей. Причем перекрытия на верхушки колонн нужно было опускать с величайшей осторожностью, чтобы не повредить их капители. Метаген оказался не менее смекалистым, чем его отец, эту трудность он разрешил просто и вместе с тем оригинально: на вершину колонн положил мешки с песком, а уже на них осторожно опустил балки. Затем мешки вспороли – под тяжестью балок песок высыпался, и они плавно легли на предусмотренное место.

Метаген тоже не успел достроить храм. Эта честь выпала другим архитекторам – Пеониту и Деметрию. Именно они приблизительно в 450 году до нашей эры завершили строительство и внутреннюю отделку.

По описанию очевидцев святилище Артемиды поражало размерами и красотой убранства. Однако подробные сведения о его убранстве, увы, не дошли до нашего времени. Описания пятнадцатиметровой статуи богини-покровительницы Эфеса, якобы стоящей в центре главного зала, покрывающих стены фресок и картин отношения к этому храму не имеют. Скорее всего древние хронисты перепутали обстановку этого святилища с другим храмом Артемиды, о котором мы расскажем немного позднее. А все, что сделал Херсифрон и его преемники, исчезло по вине Герострата.

История его злодеяния, наверняка известна всем. Человек ничем не примечательный решил добиться бессмертной славы, совершив преступление, равного которому еще никто и никогда не совершал (если учесть, что Герострат обошелся без помощи армии, жрецов и даже без сообщников). За одну ночь он сжег храм Артемиды, простоявший к тому времени менее ста лет. Это случилось 21 июля в 356 году до нашей эры, в ночь рождения Александра Македонского.

На собрании, в котором участвовал весь эфесский народ возник закономерный вопрос: какую страшную казнь придумать негодяю, дабы у других не возникало впредь подобных идей? Разобравшись с мотивами преступления, судьи решили, что раз Герострат пошел на это ради славы, то лучшего наказания чем полное забвение для него не сыскать. Пускай мучается. Так и постановили: «Забыть Герострата». Даже в документах не упомянули его имени, а просто написали – «один безумец». Не искушенные в людской психологии эфесцы тогда и подумать не могли, что совершают трагическую ошибку. Не будь они людьми философского склада, может, казнили бы Герострата и дело с концом. Ну, говорил бы обыватель еще несколько лет: «Был тут один, сжег наш храм, вот только как звали его...?» И со временем это имя, да и сама личность преступника забылись бы. Но постановление «забыть Герострата» оказалось настолько необычным, что лишь подпитывало к нему интерес и накрепко врезалось в память. Известно ведь, что запретный плод сладок, и ничто не запоминается так хорошо, как то, что противоречит правилам. Да еще и древнегреческий историк Феопомп подлил масла в огонь, упомянув этот случай в своих записях. С тех пор имя Герострата стало нарицательным и навсегда сохранилось в самой лучшей и вечной летописи – памяти человечества.

А храм эфесцы решили отстроить вновь, для чего собрали средства со всех жителей города. При этом некоторые отдавали на строительство последние сбережения. Позднее их поддержали и жители других городов. Требуемую сумму собирали долго, несколько десятилетий. За восстановление славы и гордости Эфеса принялся архитектор Хейрократ. Знаменит он был тем, что создал план города Александрия и предлагал превратить гору Афон в грандиозную статую Александра Македонского с сосудом в руке, из которого изливается река. Хейрократ не внес в реконструкцию храма ничего примечательного, считая, что в нем нечего улучшать и лишь повторил замысел Херсифрона, правда, с большим размахом. Единственным новшеством оказался цоколь в виде мраморной террасы с десятью ступенями.

В самый разгар строительства к Эфесу со своей многотысячной армией подошел сам Александр Македонский. Поразмышляв немного, он решил засвидетельствовать свое почтение великой богине, а также заработать политический капитал и тут же предложил покрыть все прошлые и будущие издержки по возведению храма, но с одним условием: чтобы в посвятительной надписи значилось его имя. Эфесцы оказались перед нелегким выбором. Наконец нашелся один хитроумный гражданин, который сумел дать полководцу достойный ответ: «Александр, – сказал он, – не подобает богу воздвигать храмы другим богам». Этим дело и кончилось. Александр лишь улыбнулся и двинулся со своей армией дальше покорять мир, не забыв, однако, все-таки внести и свою финансовую лепту, причем весьма существенную.

На этот раз строительство продвигалось без проблем. Уже через считанные годы храм Артемиды словно воскрес в своей величественной былой красоте. Теперь он достигал в длину 110 метров, а в ширину 55. Вокруг него возвышалось 127 восемнадцатиметровых колонн, окружавших здание двойным рядом, причем часть из них были резными. Барельефы на колоннах выполнил знаменитый скульптор Скопас. По четырем углам двускатную крышу, крытую мраморными плитами, а не черепицей, украшали четыре мраморных быка гигантских размеров. Изнутри святилище также было облицовано мрамором, украшено фресками и великолепными картинами. Чтобы загладить обиду, нанесенную Александру, эфесцы заказали для храма его портрет. Лучший живописец той эпохи Апеллес, изобразил полководца с молнией в руке, подобно Зевсу. Причем художнику удалось добиться помимо особого совершенства изображения еще и сложного оптического эффекта – смотрящему со стороны казалось, будто рука Александра, держащая молнию, выступает из полотна.

Расчеты архитекторов, построивших храм на болоте, оказались верными. Он простоял еще половину тысячелетия. Пришедшая на смену греческой цивилизации римская, высоко ценила его и щедрыми дарами поддерживала процветание. Гражданская власть не распространялась на храм Артемиды, и он как бы являлся самостоятельной, нейтральной политической единицей. Всякий, кто ступал на территорию храма безоружным, приобретал право неприкосновенности и даже преступника укрывшегося под его сводами не смели тронуть. Это обстоятельство однажды спасло всех эфесцев, которые, как уже говорилось выше, жили в семи километрах от храма. Однажды совершенно внезапно вблизи города появилась армия лидийского царя Креза, противостоять которой греки не могли. Но тогдашнему властителю Эфеса Пиндару пришла в голову спасительная мысль – он приказал протянуть от храма Артемиды семикилометровую веревку и привязал ее к воротам города, провозгласив, таким образом, Эфес «неприкосновенной территорией богини». Столь явный трюк, видимо настолько позабавил Креза, что он отказался от осады. А хитроумный Пиндар, ко всему прочему, договорился с лидийским царем о том, что Крез наравне с Артемидой отныне будет считаться покровителем города. В конце концов, Крез не только принял такое предложение, но и сделал щедрые дары храму. Эфес же, заручившийся столь могущественной поддержкой, стал торговать со всеми лидийскими провинциями, разбогател и увеличил свою территорию почти вдвое.

После поражения Креза Эфес попал под власть персов и оставался под их владычеством вплоть до 334 года до нашей эры, пока его не освободил давнишний друг этого города, Александр Македонский.

Слава храма во многом послужила причиной его гибели во времена раннего христианства. Говорят, что эфесцы изгнали из своего города апостола Павла и его сторонников. Артемида не желала уступать славу и богатство христианскому богу. Такое прегрешение не могло остаться безнаказанным, и новый бог в 263 году наслал на Эфес полчища готов, окончательно разграбивших святилище Артемиды. Несмотря на это, все более крепнущая христианская религия неожиданно провозгласила, что в Эфесе жила и умерла Дева Мария. Ее скромный домик на склоне Соловьиной горы и сейчас показывают туристам.

Годами позже эфесскую пристань занесло песком и населению города уже не удалось ее очистить. Портовая гавань обмелела, торговля прекратилась, и Эфес стал постепенно терять свое величие. Правда, император Юстиниан построил в городе храм Иоанна, но это сооружение оказалось последним, возведенным в Эфесе. Со временем он превратился в маленькое селение, отступавшее все дальше и дальше на восток от моря. В XI веке Эфес захватили турки, затем их выбили крестоносцы. А с 1462 года Эфес окончательно отошел к Турции.

Все эти исторические перемены отразились весьма губительно на храме Артемиды. Без своевременного ремонта он ветшал, и его мраморная облицовка постепенно стала осыпаться. Вскоре местные жители растащили ее на свои постройки. Сняли мрамор и с крыши. Проникшие внутрь помещения дожди, намочили фундамент и привели к усадке здания. Когда нарушилось единство конструкции, стали падать знаменитые колонны, а их обломки засасывало тем же болотом, которое раньше спасало храм от разрушения. Всего через несколько лет под наносами реки скрылись последние следы лучшего храма Ионии. Даже место на котором он стоял постепенно забылось.

Через столетия храм Артемиды Эфесской все же был найден. Его раскопал английский археолог Вуд. После долгих месяцев поисков и множества бесплодных раскопок 31 октября 1869 года он все же наткнулся на его следы. Полностью же фундамент святилища вскрыли только в нашем веке. Под ним обнаружились следы другого храма, более древнего – того самого, который сжег Герострат.

--------------

По материалам И. Можейко и интернет-источников



Оставить отзыв

Всего отзывов: 0
Имя
Сообщение
 



Код потверждения
Введите код потверждения:

Если Вы не видите картинку с кодом, проверьте, включен ли в Вашем браузере показ картинок. Если Вы сомневаетесь в том, что за символы изображены на картинке, обновите страницу и попробуйте еще раз.
 

Блог

Чудеса Света